le non-dit

Вчера поздно вечером сидела за компьютером, и вдруг за окном раздался громкий бумс. Высунулась в окно – ничего. Показалось, подумал Штирлиц подумала я и вернулась в виртуальный мир. Через некоторое время бумс раздался снова. Звук был такой, будто с верхнего этажа на балкон падали хармсовские старухи. Я отлепилась от кресла, и, не без робости, подошла к балконной двери.

Из-за стекла на меня смотрели выпученные глаза, и я успела здорово струхнуть, прежде чем узнала в темноте физиономию сына, перекошенную страданием. Ребенок пошел курить, незаметно, как настоящий разведчик. Он ничем себя не выдал, и я заперла балкон, полагая его пустым. Было это около получаса назад. Всё это время преступник мерз, изыскивая возможности незаметно влезть в окно.

Я впустила его, отругала, напоила чаем и в утешение рассказала историю:

( Страх неведомого )

Провела полдня в визовом отделе посольства Великобритании.

К нужному времени, само собой, опоздала.

И медленно пройдя меж пьяными Протиснувшись сквозь плотную массу ухоженных дам с веерами доверенностей, анкет и копий заполненных страниц, плюхнула свою разъезжающуюся стопку бумажек перед офисным юношей.

Юноша брезгливо перебрал бумажки и через губу сообщил мне, что документы должным образом не оформлены. Так и сказал – у вас тут конь не валялся.

Возразить было нечего, не валялся.

Переписывала, копировала, долбила стиплером, аж взмокла, и через полчаса, отдуваясь, гордо принесла юноше результаты труда.

Но, как я ни виляла хвостом, он и не думал меня хвалить. «Кого оформляете, сына? Чек-лист приложили? Четвертый раздел заполнили? А вы его обрезали?»

Я покрылась липким потом. «Кого обрезала?»
«Сына, сына вы обрезали?»
«А что, надо?»
«Конечно, я же вам уже объяснял. Вот, возьмите ножницы, и обрежьте» - и протянул ножницы.

А так ли уж нужна сыну эта поездка, подумала я, бесчувственной рукой принимая ножницы и отходя от стойки. Юноша меня окликнул. «Сына забыли», - сказал он, протянул Тимкину фотографию и впервые улыбнулся.

А ещё возле кассы я своими глазами видела человека, четыре раза пытавшегося сложить 4400 и 900 при помощи калькулятора, и не сумевшего.

Мне подарили полдюжины устриц.

В идеале к подарку полагался бы стакан кьянти и ветер с моря, но дареным устрицам в зубы не смотрят.

Я очень торопилась их съесть, потому что на улице жарко и лёд стремительно таял. Сервировала стол, положила салфетку, порезала лимончик и, подбирая слюни, открыла коробку. Устрицы лежали во льду, похожие на кораблики, очень красивые, но намертво закрытые. Чепуха, подумала я, минутное дело.

Согнув два ножа и сломав открывалку, я поняла, что нужно долото. Лёд уже изрядно подтаял, и это нервировало.

Полезла на антресоль за ящиком с инструментами. Ящик не находился, вместо него на голову падали всякие полезные вещи. Например, валенки, которые я никак не могла найти зимой, сползали всякий раз, как я ни пыталась их пристроить. Наконец плюнула и надела их, чтобы не думать.

Долото не нашлось, пришлось работать отверткой и молотком. Но в раковинах не было ни малейшего зазора, и я лупила наудачу, пока кусок окаменелости не впился в глаз. Деликатес плавал в уже не очень холодной водичке, кухня выглядела, как лаборатория океанолога после погрома, глаз болел, и я решила сдаться, но заметила ценник на упаковке. Подсыпав моллюскам льда из морозилки, я продолжила борьбу. В конце концов, если они ещё живы, им хуже, чем мне.

Зашёл сын, разговаривая по телефону с дедушкой.
«Мать что делает? Сидит на кухне в валенках, устриц молотком открывает».