le non-dit

Искала что-то и вытянула за расползающийся ремешок кожаное ковровое разноцветное, купленное на иерусалимском рынке ровно двадцать лет назад. Внутри несколько фотографий непонятно кого, рентгеновский снимок грудной клетки мальчика Мити четырёх лет, записка "Настя, курва твоя прабабуся була! Як ти не прийдешь до нас май швидко та прудко, то я ж теб (оборвано) трошечки з"Iм! Абись ты це знала! Твiй Дмитрик",  и стихи, теперь совершенно не актуальные, но отражающие исторический контекст. Погружающие в этот, как его, дьявола, дискурс двадцатилетней давности. Не пропадать же.


( стих )

Фотографию нашла, ей лет сто ...

(  Слева направо: Павел Басинский, Вячеслав Курицын в парике Наталии Исааковны Беккерман, Дмитирий Бак.  )

Первую физичку звали Ваграна. Казалось, нелепее существа на свете нет. Грузная усатая неопрятная женщина безнадежно за пятьдесят.

Она демонстрировала нам действие центробежной и центростремительной сил, самозабвенно вертела над головой груз на веревочке. Было в ней что-то от грузового вертолета на холостом ходу. ((С) АБС). Из-под кримпленового платья торчала серо-розовая комбинация, одна грудь сползала на талию… Мы ничего не знали тогда про мастоэктамию и задыхались, давились, синели, но в тот раз не сдержались. Прорвало кого-то одного, и лопнули все.

Мы ржали безумно, со слезами, стучали кулаками по партам, валялись по полу в истерическом экстазе. Её в этот момент я, конечно, не помню.

Мы на некоторое время сплотились после совместно пережитого катарсиса, но потом пришла следующая физичка, секретарь парторганизации школы, а с проблемами каждый справляется в одиночку.

Сегодня мне приснилась Ваграна, крутящая грузик над головой, готовая к взлету.

Раньше ты часто видела повторяющиеся сны. Один, особенно любимый, тебе показывали нечасто. Снилось помещение – круговая анфилада комнат, в то же время зал с низким потолком, в центре которого тихо и приветливо крутился тайфун, в то же время карусель, только без лошадок. Это место было много чем одновременно, и это был дом для тебя. Иногда, наяву, тебе казалось, что ты узнаешь в неожиданных местах переплет окна, рисунок на обоях, запах. Там пахло, как под столом, под опущенной до полу скатертью с бахромой, из-под которой ты разглядываешь ботинки гостя, разговаривающего с мамой. Или соснами. Свет шел снизу, ещё был звук, как будто за стенкой – водопад, так оно и было – там действительно был водопад. Там ещё много чего было, и из-за этого сна у тебя никогда не будет дома наяву. Не то, чтобы ты совсем маньячка, но если не там, то какая разница где.

   В девятом ваш класс слили с параллельным и у тебя появилась подруга. Она учила тебя жизни, потому что ты жить стеснялась.
   Она говорила, что ты так и просидишь всю жизнь в углу дивана, потому что ничего не делаешь для того, чтобы события происходили. А сами они не произойдут.
   Вы ходили в театры. Билеты в них не продавались, и она учила тебя стрелять лишние. Точнее, приказывала.
    Теоретическая часть заключалась в лекции на тему «главное – понять, что они все там сидят, потому что им больше делать нечего, а вместо них там должна быть ты». Надо заметить, подруга всегда получала, что хотела, и в глупой юности ты этим её свойством восхищалась.
   Затем начиналась собственно практика. Преодолевая себя, ты расцепляла челюсти и тихо бормотала про билетик в спину какой-нибудь тетке, спешащей мимо с авоськами. Прежде, чем с кривой улыбкой ты начинала бочком приближаться к кому-нибудь еще, подруга уже махала билетами от входа, или подходила с вестью, что шансов нет и надо проходить дуриком.
    Мимо контролерши, через служебный ход, так или этак вы попадали в зал, и начинался кошмар с усаживанием.
   Вас сгоняли с узурпированных мест снова и снова, и тогда из тактических соображений вы рассредоточивались. Оставшись одна, ты мучительно хотела сбежать, но вместо этого обреченно брела на самый верхний ярус, чтобы рассматривать лысины и проборы актеров, сидя на острой ступеньке у чьих-то ног.
   Следующим пунктом были отношения с мужчинами. Подруга говорила, что в этих отношениях ты находишься на детсадовском уровне, судьбу свою не куешь, за счастье не борешься, а вовсе наоборот, и однажды довела тебя до слез и клятвы начать действовать.
   Ты дала слово, что позвонишь юноше, в которого была влюблена и с которым вы топтались на одной и той же точке уже пару месяцев. Пообещав подруге двинуть отношения, ты позвонила ему и пригласила приехать. Он страшно обрадовался, но, вместо того, чтобы повесить трубку и кинуться в метро, замялся и что-то начал бормотать про «не стеснит ли», поскольку был из твоей породы. Ты, вместо того, чтобы повесить трубку и начать гладить нижнее белье, залепетала в ответ, и свидание не состоялось. Само собой, ты переживала не это, а как завтра посмотришь подруге в глаза, двоечница с несделанными уроками.
   Окончив институт и выйдя замуж, она сменила отечество, и долгое время вы только переписывались. Она родила, ее характер смягчился, ты же стала замечать, что иногда требуешь от людей чего-то для себя безо всякого былого смущения. Ты стала делать первый шаг в межполовом общении, выбирать, определять и навязывать. Кто-то упрекнул тебя в бестактности, кто-то сказал, что у тебя железный характер и ты точно знаешь чего хочешь. Это было неприятно, обидно, не про тебя.
    Но однажды ты вошла в комнату, где было много разных симпатичных дядек, выбрала взглядом одного и сказала себе «этот». И он пошел за тобой, как привязанный. И полностью развалив за какие-то полгода его семью и психическое здоровье, ты призналась себе, наконец, что подруга-то ни в чем не виновата. В тебе всегда это сидело, и вылезло со временем. Подгонять не нужно было, мягче надо было, мягче…

Никогда не вспомнила бы, что класса до третьего писали чернилами, если бы не вылила их когда-то на мамин ковер. Ты тогда решила покончить с собой, накрыла голову подушкой и честно перестала дышать. Время от времени вдыхала тряпочный воздух ртом, но сквозь зубы, чтобы как можно меньше вдохнуть. Отечный от рева нос дышать разучился. Пришедшую с работы маму напугала до судорог, выскочила из комнаты ей навстречу, размазывая сопли по синюшной морде, трясясь и клацая зубами. Мама была счастлива, поняв, наконец, что дело в испорченном ковре.

Вот ты, сидишь на табурете в кухне, умытая, икающая, напоенная чаем...

Один Новый год ты встречала в больнице. ( Read more... )